После истории с Рексом отношения с соседями, особенно с Эдиком, ухудшились, хотя жена его на радостях купила мне бутылку мадеры, и мне на следующий учебный год пришлось искать новое жилье. Сказано – сделано, лишь бы было желание, а пополнять ряды орловских бомжей мне почему-то не хотелось.
Хозяйка, твердо убежденная моей матерью, что я студент первого курса, а не пятого, согласилась меня взять и провела небольшую экскурсию. Она с мужем, бывшим криминалистом, а также с пухленькой дочуркой с похотливыми глазками, жили в большом доме, куда можно было попасть, если только звонили из дома родители (мобильный в то время были еще атрибутом одних только новых русских). Нам же жильем служила обложенная кирпичом времянка: кухня, две спальни, ванная и туалет.
Мебель во всех спальнях была одинаковой: кровати с биркой «Общежитие машиностроительного техникума», оттуда же тумбочки и шкаф – хозяйка работала там воспитателем и, видимо, считала, что украсть с работы – дело святое. Зато в доме были ванная и туалет: настоящий рай по сравнению с прошлым годом. А во дворе – никаких собак. Зато был еще один туалет, прямо за нашим домиком, как потом оказалось, вещь весьма полезная. Предназначался он для студентов, живших в пристройке к хозяйскому дому.
За неимением большой собаки хозяева держали огромного и лохматого сибирского кота Барсика, большую часть своей как сознательной, так и бессознательной жизни проводившего у нас, а не у хозяйки, обожавшей его почти как деньги. А деньги она боготворила! В нашем доме нас жило пятеро, с ней трое и в пристройке тоже трое. Во время сессии население ее двора увеличивалось: к нам подселяли еще двоих заочников, в пристройку одного, себе же брала трех. Заочники платили в два раза больше нас по непонятной мне причине. Но об этом я узнал потом.
На кухне меня ждал приятный сюрприз: кухонный гарнитур с мойкой, кухонный уголок и холодильник нового образца, с большой морозильной камерой внизу, жаль только, хозяйка вытащила ящики из нее. Этот холодильник имел одно удивительное свойство, на которое я сразу же обратил внимание: дверку в морозилку надо было открывать чуть ли не двумя руками, а верхняя открывалась практически сама от малейшего прикосновения.
Набегавшись за день, я, едва распаковав вещи, завалился спать.

II. Барсик

Проснулся к вечеру и увидел недовольные лица своих новых сожителей. Кислые мины пропали, едва получив на пиво, и, спустя всего каких-то двадцать минут, на столе стояла выпивка и закуска.
Был сентябрь, но днем жара припекала по-июльски. Сквозь открытую дверь струилась ночная прохлада, и мы, ловя ее дуновение, потягивали «Арсенальное традиционное». Водку, которую тоже купили, пить почему-то не хотелось. Пили молча, присматриваясь друг к другу.
Внезапно в дом вальяжно зашел огромный лохматый котяра, запрыгнул на стоящий рядом с холодильником стул, открыл лапкой верхнюю дверку и, засунув в холодильник голову, рыча, как лев, принялся жрать колбасу. От такой наглости я онемел и сидел, не шевелясь, от удивления. Остальные почему-то ограничились только одними «брысь!» да «пошел вон!». Кот, не обращая ни на кого внимания, стал высматривать, что бы ему еще проглотить, увидел на третьей полке сосиски и потянулся к ним.
Все, больше терпеть не было сил! Я поднялся изо стола и подошел к котяре. Он повернул ко мне свою голову. Дескать, что тебе надо, ничтожество? А вот это, дорогой! От удара ногой он, перелетев полкухни, врезался в стену коридора и с минуту выл, пытаясь подняться на ноги. На его вой прибежала хозяйка, поливавшая во дворе цветы. Андрейка, как потом оказалось, сосед по кроватям, выложил ей все, как было.
- Обидели маленького котика! – причитала хозяйка. – Иди к мамочке, Барсик! Дай я тебя поцелую! Ой, кровь! (Еще бы! Не зря ж рукопашным боем занимался! У людей, не то что котов, зубы вылетали) – она чуть не упала в обморок. – Ах, ты, скотина! – набросилась на меня. – Что он тебе сделал? Котик просто захотел покушать, а ты… его… Тебя же не бьют за то, что жрешь?! И стихи ты тупые пишешь!
Дальше я уже не слышал ее вопли: думал о своем. Хорошенькое дело! Пока я спал, она спокойно рылась в моих вещах и тетрадях! (Я как раз в то время писал «Илью Муромца») Спокойно, Макс, а то снова придется новую квартиру искать – мать тогда прибьет.
- Пойдем, Барсик, больше он тебя никогда не тронет, а то мигом выставлю за дверь!
Поиграв в русскую народную игру «Сверни Андрейку в катях», двинув ногой – прямой в печень и боковой в челюсть – решившему помочь другу Лехе (остальные даже не дернулись) , свалившемуся под стол, всех ребят, прочитав нравоучение о вреде для здоровья стукачества, отправил спать, а сам стал пить водку, пытаясь думать, что делать с котом.

III. Mein Kampf

На следующее утро зашла хозяйка просить предоплату за октябрь (мать заплатила за два месяца вперед, поэтому я ее не слушал и спокойно доваривал кофе). Вместе с ней ввалился в дом и наглый котяра. Как будто вчера ничего и не было, он, мурлыкая от предвкушения, подошел к холодильнику, запрыгнул на стул, открыл лапкой верхнюю дверку и, засунув в холодильник голову, принялся уплетать недоеденные вчера сосиски. Чтобы успокоиться, я большими глотками пил обжигающий кофе, дымя сигаретой, как дореволюционный паровоз.
- Ой, ты мой, Барсичек! Хо-ро-шень-кий!- умилялась хозяйка. - Умненький ты мой! Проголодался, малыш? Другой бы выл от голода, а ты, мой мальчик, догадался, как перекусить. Дай я тубя поцелую! – и хозяйка принялась облизывать наглую и противную рожу. Чтобы не стошнило, я, схватив пакет с тетрадями, побежал учиться, сплевывая на каждом шагу несуществующую шерсть.
Вернувшись с учебы, я увидел мирно посапывавшего на моей кровати Барсика. Настроение и так было плохим (не написал контрольную по современному русскому), а тут еще этот… Стукнув легонько по лбу Андрейку-стукача, прошептав ему «Настучишь – прибью!», я схватил ничего не подозревавшего кота. Тяжеленный! Такого б Рексу! Отнес его на кухню, закрыв пасть рукой, чтоб не вопил, и начал готовить его в космонавты. На первый раз я решил провести занятие «Центрифуга». Уложив ничего не подозревающего кота на линоллиум, я начал быстро раскручивать его по часовой стрелке. Витков через двадцать он издал удивленное «мяу?». Мало! Еще через минуту я был счастлив, услышав заветное дикое «вяу-у-уууууу!!!», и сел на стул. Взбесившийся кот орал и отплясывал на спине брейк-данс, пытаясь подняться на ноги. Наконец это ему удалось и он побежал на улицу, но, видимо, что-то случилось с его зрением, - врубился в дверной косяк и сполз на пол. На этом мучения кота не закончились. Озверев еще больше, он повторил попытку, на этот раз почти удачную. В дом как раз в это время заходила хозяйка. Кот хотел выбежать на улицу, но Марья Анатольевна уже закрывала дверь и прищемила Барсику хвост. Барсик дико взвыл от боли, хозяйка от страха за жизнь своего любимца, а у меня отлегло от сердца: в несчастьях кота сама себя винить будет. Андрейка, поймав мой взгляд, решил больше меня не закладывать. Умный мальчик!
- Ироды! – закипела хозяйка. – Не могли предупредить меня, что котик на улицу хочет! А вдруг он хвост сломал?
Что значит – вдруг? Я очень надеялся на это.
Так началась моя война с котом.
Кроме Андрейки-стукача со мной в комнате жил еще Колян с Чукотки. Как его занесло учиться именно в Орел, для меня загадка до сих пор. Колян, привозивший из родных мест оленину и дорогую в наших краях северную рыбу (чтобы не испортились, летал самолетом до Москвы, там сутки жил у тетки, заново замораживая, а потом опять-таки самолетом добирался до Орла), от которых котяра был без ума, решил стать моим союзником. Таким образом, образовались две равные по силам враждующие коалиции: по одну сторону я с Коляном, по другую – Барсик с хозяйкой.
Кроме «Центрифуги» Барсик стал заниматься бегом по коридору: прижжешь сигаретой задницу и отпускаешь. Чуть ли не визжа мчится сломя голову через весь коридор, пока не стукается о дверь. А то, бывало, зайдет с хозяйкой в дом, начнет та закрывать дверь, а кто-то из нас незаметно хвост в щель просунет… Кот стал меня бояться. Бояться и мстить: каждый день дристал на моей кровати! И головой в дерьмо тыкал, и по ушам бил – ничего не помогало. Тогда мы с Коляном бросили его в очко сортира, что стоял на улице. Надо было видеть, как плакала хозяйка, доставая кота, как прижимала его к себе, всего перемазанного говном, вот только целовать почему-то не стала.
Эта воспитательная процедура подействовала: кот стал бояться не только меня, но и всего, что мной пахло. В холодильник – и то уже почти не лез. А мы, по старой памяти, продолжали ему мстить при каждом удобном случае.
Все хорошее когда-нибудь кончается, а жаль. Приближались новогодние праздники, мы готовились уезжать домой. Утром дожаривали рыбу. Колян вышел покурить. Когда он зашел, в дом проскользнул привлеченный запахом Барсик, запрыгнул на стул, потом на стол, схватил кусок рыбы и, соскочив на пол, принялся с упоением жрать. Коляна перемкнуло. Он схватил кота, дал ему кулаком в глаз и зубы, выбив один из них, достал жгучий перец и, засунув его в кровоточащую пасть Барсика, наступил на хвост. Такого воя мы еще никогда не слышали. Колян же продолжал давить на хвост, пока кот не сожрал весь перец. Прибежавшая хозяйка успела заметить устроенную экзекуцию и выселила оскорбленного оленевода. Жаль!

P.S.: Третьего января я приехал в Орел. Хозяйка, по привычке, зашла со мной в дом и принялась глазеть, что я привез.
- А мне твоя мама в этот раз ничего не передала? – удивилась она
- Обещала в следующий раз индюшку, к Рождеству.
- Индейка к Рождеству – это хорошо.
Я открыл морозилку, чтобы положить гуся. Удивился еще, что за дурак включил ее на полную мощность… Едва шевеля замерзшими конечностями, весь покрытый инеем и льдинками, на пол кухни вывалился Барсик и открыл рот, чтобы мяукнуть, но издал только какой-то свист.
Да, отомстил Колян! После этого случая наглый котяра больше не показывался в нашем доме.