Аднажды Степа праснулся утрам в атличном распалажении духа, бля. И фспомнил, сцуко, что мама прасила схадить на рынак, блять, купить грибов. Или в лес насабирать, но толька, блять, съедобных нах, шоп нахуй не перетравил фсю семью, как в прошлый раз, кагда за клюквай пашол, а принес какой-то хуеты, которую патом даже санитары не смагли апределить. Ну чо, сказано – сделано, а хуле. Сабрался и пашол в лес. Тут нидалеко саффсем, полкиламетра пездавать па пересеченной местнасти нах и лес, бля. Зеленый, сцуко, и засранный шопездец. Заходит, смотрит па старанам – везде гавно лежыт, блять, аккуратными ниибаца кучками. Как будто тут в шахматы жопами полными гавна играли. Пахадил, 3 раза вляпался в свежый паносец, паматерился, нашол укромное местечко, решил падрачить. Тока хуй встанет от мысле о предстоящей ебле, если найдет какую-нить пелотку в лесу, как сразу бляцкие рецепторы в мозге реагировали на вонь от ботинок и хуй тут же падал. Ах ты сцука, я тебе тоже прийатно хочу сделать, а ты вот так? Отрежу фпесду, все равно никто не дайот.
Блять, даже падрачить ни магу. Как же я теперь ибацца буду, если от меня так гавном несет. Нашел какой-то ручеек, решыл памыть батинки, памыл, вроде не ваняет. Для верности еще елочкай руки обтер, и ботинки тоже. Запах охуеть! Будто в лесу под елкой насрали.
Пошел он все-таки гребы искать, а то мама пезды даст. Вышел на палянку, видет – йоптваю! Гребы, сцуко. А ну-ка, блять, палезайте в лукошко нах. Представил себе шкварчащие на сковородке гребы и сглотнул слюну. Вдруг Степа пачуствавал резкий голод и страсть как захотел пажрать ниибаца фкусна. Хуле. Ничо веть не случица, если я пажру гребоф пряма тут. Насоберайу есчо.
Гребы какие-то были странные, серые и маленькие. Панюхал, вроде нармально пахнут. Сажрал один, подождал 5 минут, вроде б не сдох. О, зоебись, хуле. Сажрал еще штук 40, пока не наелся савсем. И решил соберать домой, шоп не огрести от мамы. Уважал он маму и бойался, сцуко.
Идет Степа и саберайет гребы. Похуй на вид и сорт, фсе равно не разбераеца. Книшку зобыл дома фпапыхах. Нособерал целый пакет и вышел на полянку очереднуйу. Смотрит – ебать! Голая баба стоит и как-то качаеца странно, как будто по ветру. То влево, то вправо. Пасматрел на нейо – сзади вроде красивая, жопа клевая, упругая такая, спартивная, прям как на порнухе, шо смотрел недавно и кончил десять раз подрят, шо аж рука потом болела.
Хуй в штанах, почувствовав пелодку, напрягся так нехуйово. И стал прарывацца наружу. Набрался смеласти, и решыл – щаз или никагда. Сиводня я лешусь девственности. Или нуевонахуй ваще. Подошел поближе. Положил руку на плечо тиотке. Ана была неподвижна. Ага, сцуко, никуда не денешся теперь. Он снял штаны, взял гарячий хуй в руки и всадил со всей дури фсраку. Ух, как клева. Руками схватил за сиськи, и начал их наминать, похуй на фсе, что четал фкнишках и сматрел ф парнухе, типа там пализацца, паласкать тело там. Фпесду нах, главнайе выипать тиотку.
Вопчим, пихал он, пихал, месил гавно в теткиной сраке, а она все неподвижно стойала и ничего не говорила. Чо за хуйня, подумал Степа. И оттого еще сильнее начал ебать тетку. Вот настал момент, извлек хуй и кончил пряма на спину. Ухты бля, ибаца круче чем драчить. Теперь, бля, я устал нах, надо пасидеть. Сел возле нее, дастал сигаретку и прикурил…
В это время действие псилоцибина закончилось и Степа, повернув голову направо, где стояла тетка, увидел дерево с дуплом какраз на уровне хуя, все перепачканное спермой.
Хуясе! Тут же тока шо тетка стояла. Неужели я выеьбал дерево, бля? Чо я за мудаг теперь?..
Так Степа стал дендрофилом. И еще долго ходил к этому дереву ебаца, а хуле. Не выйобываеца, дайот фсигда и женицца не надо. Надо тока дупло периодически мыть. Удобна нах!
