Предыдущая часть.

Из соседнего двора скрипнув калиткой вышла соседка. Мы сразу-же притихли и синхронно потянулись в карманы за сигаретами.
- Здравствуй Серёженька - обратилась она к моему товарищу - вы что не заходите? Проходите, прощаться нужно с Дмитрием Михалычем, скоро уже машина подъедет.
И вдруг запричитала надрывно и по бабьи пискляво куда-то то-ли в сторону раскрытых настежь ворот то-ли к стоящему посреди двора на двух табуретках обитому красным с белым кружевным кантом гробу :
- И повезём мы тебя соседушка домой к тебе... там дом нам всем буде-е-ет... тебе вот сегодня туда дорога а нам-то поди помучатся тут ещё-о-о-о... да помолится за тебя.. И ей в ответ донеслось позвякивание кадила и сипловатый басок священника:
- Со свя-ты-ми у-по-ко-о-ой..

Потом коротко махнув платком вытерла слёзы и снова обращаясь к Сергею:
- Спасибо Серёженька что помогаешь. Не забываешь хороших людей, и люди тебя хорошим помнить будут. И с похоронами вот, и поминки опять-же в кафэ поди не одну копеечку стоит.. Оно вишь как получилось-то. Своего-то сыночка Бог у них вона как рано забрал, так вот вы хоть помогаете, спасибо вам.. И запричитала опять на разные лады слёзно подвывая и разрывая и без того надорванную душу. И опять донеслось позвякивание и басок протрубил:
- О преставьшемся к Тебе рабе Твоем Дмитрии и упокой его во Царствии Твоем, яко Ты еси ....

Не могу когда бабы плачут. Не знаю откуда они такие нотки в голосе находят что камертоном резонируют в каждом твоём нерве, задевая за то самое тонкое и ранимое что вот-вот и порвётся, вот чуть только тронь и каждая клеточка внутри отзываться таким-же в унисон плачем и это вселенское всеобъемлющее и всепоглощающее горе переполнет тебя выше краёв, выше того предела за которым только бездонная и непроглядная безысходность и прольёшься ты как ушат воды в песок весь без остатка и растворишься и исчезнешь без следа и без надежды. И по этому хочется закрыть уши, зарыться, замкнутся лишь бы не слышать ....
НЕ ПЕРЕНОШУ женского плача!!!!

Так и ушла подвывая и поминутно поднося к глазам измятый платок. А мы остались стоять задумчиво перебирая в пальцах недокуренные сигареты и думая каждый о своём по сути об одном и том-же.
- Не пойду я к гробу, Серёга. Хочу чтоб остался дядь Митя у меня в памяти таким каким я его видел в последний раз когда он мне эту историю рассказывал и когда мы смеялись с ним вот так-же как с тобой пару минут назад. Он меня простит, я знаю.

Мы ещё постояли пару минут молча изредка отвечая на приветствия, тех кто приходил простится с покойником, короткими кивками и только когда уже подъехал катафалк с оранжевой полосой на чёрном боку я спросил:
- А от чего он помер-то?
- Не знаю. Врачи говорят от старости, хотя какая там старость.. Он пол года назад жену похоронил.
- Степановну? Я и не знал..
- Да. У неё сахар.. диабет в общем. Ну а потом и сам слёг. Любили они друг друга сильно. От любви и помер наверное.

Я шёл домой по обочине дороги размышляя о том как коротка человеческая жизнь и как суметь успеть прожить её так чтобы потом, когда тебя уже не будет о тебе вспоминали только что нибудь хорошее и желательно смеялись. И ещё чтобы не плакали женщины. Не люблю когда женщины плачут.

............................................................................................

Сапогами-кораблями борозжу по мутным лужам
недописанные строчки забывая на ходу..