II.

Как и во многих школах, в школе Ники был обычай за день до последнего звонка ходить в лес за ландышами.
Утром обещали дождь, но день удивительно погожий. В лесу пьянят ароматы цветов и травы с легким душком смолы. Травы выросли почти по колено. В тени деревьев они за целый день так и не просохли от обильной утренней росы. Ноги промокли, но всем весело. Нике кажется, что она парит на крыльях. Со всеми общается так легко и непринужденно, как никогда раньше. Подруги щебечут о бальных платьях на выпускной, парни дурачатся: то, забежав вперед, напугают, внезапно выскочив из кустов, то подбегут и крепко-крепко обнимут – так, что слышен стук сердца.
Когда ландыши собраны, все садятся на солнечной полянке, разводят костер, достают продукты и спиртное.
- Нет-нет! Я не буду! – для вида настаивает Настя Воронина, по уши влюбленная в предлагавшего ей вино Димку Оплоуха. Тот склоняется над ней и что-то шепчет, касаясь горячими губами мочки уха. Та слушает его, затаив дыхание, затем выпивает целый стакан вина, неловко целует Димку в нос и убегает в лес. Никто, кроме Ники этого не замечает. Медведев Павлик увлеченно целует прижавшуюся к сосне Марину Звереву, затем и они исчезают в неизвестном направлении…
Праздник души продолжается. Поймав затуманенный взгляд Вовки Перепелкина, Ника чувствует, как предательски загораются огнем ее щеки, как жар опускается в грудь, и удивляется неведомо откуда взявшейся влажности ниже живота…
В лесу начинает темнеть. Поляна опустела. Догорающий костер изредка выстреливает искрами в небо. В стороне, под сосной, лежит пьяная, но счастливая Ника. Она только что проснулась и смотрит в небо на парящих под молочными облаками трех орлов. Птицы садятся на краю поляны и, смакуя, клюют землю с привкусом девственной крови Марины. Сама Марина, наверно, давно уже спит дома, зарывшись с головой под одеяло, счастливая, но опустошенная.
Ника, пошатываясь, встает и идет домой. Рядом с костром она спотыкается о недогоревшую ветку. Выплевывая изо рта грязь, она поднимается на колени. Ника в кровь разбила губу, и ей хочется плакать. Давясь слезами, она закрывает руками лицо. Чья-то жесткая, но легкая рука ложится ей на плечо.
- Не бойся, - слышит она голос из детской сказки и оборачивается.
- Мы тебя любим, - произносит красивая девушка в лиловом платье.
- Кто вы? – спрашивает Ника у третьего.
- Мы есть все и ничего, мы свет и тьма, любовь и боль, - отвечает он. – Меня зовут Вася, а это Зураб и Катюша. Ты будешь с нами дружить?
- Да, - почему-то уверенно шепчет Ника, всматриваясь в светящиеся радостью сморщенные лица своих собеседников. Катюша подходит к ней, опускается на колени и нежно слизывает языком застывшую на губе капельку крови. Зураб вдыхает запах волос Вероники, а Вася, воздев руки к небу, почти кричит:
- ДА БЫСТЬ ТАКЪ
ПРИИДЕХОМЪ КЪ АГНЕЦАМЪ ТВОИМЪ
И ОТВОРЯТЪ НА НЕБЕСИ ВРАТА СЯ НАМЪ…

III.

И вот долгожданный последний звонок. Лысый директор, тайком почесывая за приложенной папкой яйца, говорит прощальную речь, выцветшими глазами всматриваясь в лица учеников. Вот его взгляд останавливается на Нике. Та смущенно улыбается, вся школьная жизнь проносится перед ее глазами: спящая под чтение Пушкина Антонина Федоровна, шустрый физрук с вечно торчащим членом, истеричка-историчка классный руководитель Сара Абрамовна, на всех уроках рассказывавшая об ужасах фашистских лагерей, измученный геморроем Петр Сергеевич, директор школы, любящий детей настоящей, искренней любовью…
Вот и сейчас сквозь пелену слез он смотрит на Нику. Та загадочно улыбается. Пытаясь подавить смех, она опускает напудренный носик и влажные губы в ландыши, вдыхает их аромат, видит стеклянные глаза Сары Абрамовны и осторожно целует их, стряхивая кудрями с ландышей капельки росы. Затем долго-долго смотрит на парящих в небе орлов.